Неточные совпадения
Такова была
внешняя постройка этого бреда. Затем предстояло урегулировать внутреннюю обстановку живых
существ, в нем захваченных. В этом отношении фантазия Угрюм-Бурчеева доходила до определительности поистине изумительной.
Я буду называть «правым» такое мнение, которое подчиняет и, в сущности, порабощает человека, живое
существо, способное страдать и радоваться, коллективным реальностям государства и его могуществу, нации и национальному богатству,
внешней авторитарной церковности и прочему.
Насильственное, принудительное,
внешнее устранение зла из мира, необходимость и неизбежность добра — вот что окончательно противоречит достоинству всякого лица и совершенству бытия, вот план, не соответствующий замыслу
Существа абсолютного во всех своих совершенствах.
Материальная необходимость и есть болезнь бытия, результат внутреннего распадения и
внешней скованности всей иерархии живых
существ.
Дядя Максим убеждался все более и более, что природа, отказавшая мальчику в зрении, не обидела его в других отношениях; это было
существо, которое отзывалось на доступные ему
внешние впечатления с замечательною полнотой и силой.
Вдруг громадная волна, точно какое-то живое непонятное
существо с белой гривой, ужасное по своему
внешнему виду и по размерам, сразу выросло сбоку.
Но и в сем жалком состоянии падения не вконец порвалась связь человека с началом божественным, ибо человек не отверг сего начала в глубине
существа своего, как сделал сие сатана, а лишь уклонился от него похотью, и, в силу сего
внешнего или центробежного стремления, подпавши
внешнему рабству натуры, сохранил однако внутреннюю свободу, а в ней и залог восстановления, как некий слабый луч райского света или некое семя божественного Логоса.
— Что это такое, скажите вы мне, — говорила она с настойчивостью и начала затем читать текст старинного перевода книги Сен-Мартена: «Мне могут сделать возражение, что человек и скоты производят действия
внешние, из чего следует, что все сии
существа имеют нечто в себе и не суть простые машины, и когда спросят у меня: какая же разница между их началами действий и началом, находящимся в человеке, то ответствую: сию разность легко тот усмотрит, кто обратится к ней внимательно.
Разобрать это отношение
внешней формы к внутренней силе уже нетрудно; самое главное для критики — определить, стоит ли автор в уровень с теми естественными стремлениями, которые уже пробудились в народе или должны скоро пробудиться по требованию современного порядка дел; затем — в какой мере умел он их понять и выразить, и взял ли он
существо дела, корень его, или только внешность, обнял ли общность предмета или только некоторые его стороны.
Чтобы понять общее благо, нужно много основательных и твердых знаний об отношении человека к обществу и ко всему
внешнему миру; чтобы полюбить общее благо, нужно воспитать в себе эти здравые понятия, довести их до степени сердечных, глубочайших убеждений, слить их с собственным
существом своим.
Мы должны воссоздать ту
внешнюю обстановку и те душевные переживания, среди которых могли возникнуть заговоры и заклинания; для этого необходимо вступить в лес народных поверий и суеверий и привыкнуть к причудливым и странным
существам, которые потянутся к нам из-за каждого куста, с каждого сучка и со дна лесного ручья.
Находя внутри себя какие-то неясные стремления, какое-то недовольство
внешним, он естественно заключает, что внутри его есть какое-то особенное
существо, высшее, нежели то, которое обнаруживается в его
внешней деятельности.
Отсюда прямой вывод, что в человеке два враждебных
существа, — одно, происходящее от доброго начала, — внутреннее, высшее; другое, произведённое злою силой,
внешнее, грубое, тёмное.
Но отнимите это сознание всякой ответственности, поставьте пред нами
существа беззащитные, безответные, состоящие в полном нашем распоряжении, — и заметка г. Аксакова о Куролесове вполне оправдается на каждом человеке, который долгою работою над самим собою не приобрел нравственной независимости от
внешних развращающих влияний.
Ведь в природе кедр и иссоп питаются и цветут, слон и мышь движутся и едят, радуются и сердятся по одним и тем же законам; под
внешним различием форм лежит внутреннее тождество организма обезьяны и кита, орла и курицы; стоит только вникнуть в дело еще внимательнее, и увидим, что не только различные
существа одного класса, но и различные классы
существ устроены и живут по одним и тем же началам, что организмы млекопитающего, птицы и рыбы одинаковы, что и червяк дышит подобно млекопитающему, хотя нет у него ни ноздрей, ни дыхательного горла, ни легких.
Она прошла «за кулисы» и, зорко оглядев одевавшихся там девочек, преображенных искусными руками Антонины Николаевны и Дорушки в совершенно новых по
внешнему облику
существ, отыскала Дуню.
Мешают
внешние условия, мешает временное состояние самого
существа, мешает, наконец, основная его организация, соединение резко противоборствующих инстинктов и устремлений.
Еще 15 марта, когда мы были в верховьях Иггу, в полдень на снегу при температуре — 1,5 °C я заметил странные живые
существа, по
внешнему виду очень похожие на пауков. Они двигались торопливо и каждый раз, когда я хотел поймать их, старались зарыться в снег. Второй раз я увидел эти странные создания около Бяпали. Термометр показывал +3 °C. Они были вялыми и двигались медленно. На пути от Улема к морю на рассвете я снова имел возможность наблюдать этих странных насекомых.
Бог сотворил конкретные
существа, личности, творческие экзистенциальные центры, а не мировой порядок, означающий падшесть этих
существ, выброшенность их во
внешнюю объективированную сферу.
Конечно, и
внешняя трагедия, определяющаяся социальными формами и отношениями, связана с внутренним трагизмом жизни, ибо человек есть
существо социальное и принужденное жить в обществе.
Всё, что знает человек о
внешнем мире, он знает только потому, что знает себя и в себе находит три различные отношения к миру: одно отношение своего разумного сознания, другое отношение своего животного и третье отношение вещества, входящего в тело его животного. Он знает в себе эти три различные отношения и потому всё, что он видит в мире, располагается перед ним всегда в перспективе трех отдельных друг от друга планов: 1) разумные
существа; 2) животныя и растения и 3) неживое вещество.
Рассматривая себя так, в пространстве и во времени, в связи с другими
существами, человек соединяет свое истинное внутреннее знание самого себя с
внешним наблюдением себя и получает о себе представление, как о человеке вообще, подобном всем другим людям; по этому условному знанию себя человек получает и о других людях некоторое
внешнее представление, но не знает их.
Внешнее выражение страданий неразумных
существ неизмеримо больше самого страдания и потому в неизмеримо большей степени вызывает наше сострадание, как это можно заметить при болезнях мозга, горячках, тифах, и всяких агониях.
Разве не очевидно, что такое решение вопроса есть только перефразированное царство Мессии, в котором роль Мессии играет наука, а что для того, чтобы объяснение такое объясняло что-нибудь, необходимо верить в догматы науки так же бесконтрольно, как верят Евреи в Мессию, что и делают правоверные науки, — с тою только разницей, что правоверному Еврею, представляющему себе в Мессии посланника Божия, можно верить в то, что он всё своей властью устроит отлично; для правоверного же науки по
существу дела нельзя верить в то, чтобы посредством
внешнего изучения потребностей можно было решить главный и единственный вопрос о жизни.
Целью живых
существ представляется при этом
внешнем наблюдении — сохранение своей личности, сохранение своего вида, воспроизведение себе подобных и борьба за существование, и эта самая воображаемая цель жизни навязывается и человеку.
Всякое мое понятие о
внешней жизни основано на сознании моего стремления к благу. И потому, только познав, в чем мое благо и моя жизнь, я буду в состоянии познать и то, что есть благо и жизнь других
существ. Благо же и жизнь других
существ, не познав свою, я никак не могу знать.
Человек не согласится быть окончательно объективированным
существом, выброшенным во
внешний план.
И потому человек есть
существо ищущее избавления и освобождения, освобождения не
внешнего только, но и внутреннего, не социального только, но и духовного.
«Женщина же, как Адамова девственность, из Адамовой природы и
существа была теперь преображена или образована в женщину или самку, в которой все же сохранилась святая, хотя и утратившая Бога, девственность как тинктура любви и света, но сохранилась потускневшей и как бы мертвой; ибо ныне вместо нее в ней
внешняя мать как четырехэлементная любовь стала родительницею природы, которая должна была принять в себя Адамово, т. е. мужское семя» [Там же, с. 327.].
Она была
существо чисто
внешнее, декоративное, не находящее успокоения ни в тихой жизни, ни в блаженстве взаимной любви.
Недостойно ответственного свободного
существа слагать с себя бремя ответственности и возлагать его на
внешние условия, чувствовать себя игралищем этих
внешних условий.
Здесь речь идет не о
существе оккультизма, а лишь о
внешних, популярных, экзотерических его проявлениях.
Если человек есть лишь пассивный рефлекс
внешней социальной среды, если он не ответственное
существо, то нет человека и нет Бога, нет свободы, нет зла и нет добра.
По
внешнему виду Вера Степановна, как все женщины, обладающие хрупким, слабым организмом, не казалась особенно больной, а между тем Осип Федорович был прав — нравственная ломка себя губительно отзывалась на ее здоровье, а громадная сила воли этого нежного
существа только отсрочивала развязку.
Хорошо говорит Лотце: «Из всех заблуждений человеческого духа самым чудным казалось мне всегда то, как дошел он до сомнения в своем собственном
существе, которое он один непосредственно переживает, или как попал он на мысль возвратить себе это
существо в виде подарка со стороны той
внешней природы, которую мы знаем только из вторых рук, именно посредством нами же отринутого духа» [См. Лотце. Микрокосм.
Внешние формы изменялись, но сущность государственного устройства: власть немногих над многими, развращенность, ложь и страх перед угнетаемыми властвующих классов, задавленность, порабощение, одурение и озлобленность народных масс если и изменялись по форме, то по
существу не только не уменьшались, но заметно увеличивались и увеличиваются.
В этом-то и заблуждение!
Существо дела таково, что этого нельзя сделать! Раздавать даровые пособия только нуждающимся — нельзя, потому что нет тех
внешних признаков, по которым можно бы было определить нуждающегося, а самая раздача дарового вызывает самые дурные страсти, так что уничтожаются и те признаки, которые были.
Но даже если бы, представив себе человека совершенно исключенного от всех влияний, рассматривая только его мгновенный поступок настоящего и предполагая, что он не вызван никакою причиною, мы допустили бесконечно малый остаток необходимости равным нулю, мы бы и тогда не пришли к понятию о полной свободе человека; ибо
существо, не принимающее на себя влияний
внешнего мира, находящееся вне времени и не зависящее от причин, уже не есть человек.
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное
существо, — только пойми это и начни каждый час своей жизни жить не для
внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим собственным сознанием, начни жить, полагая цель и благо твоей жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые
внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем
внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей жизни.
Можно быть идеалистом, верить в человека и конечное торжество добра — и с полным отрицанием относиться к тому современному двуногому
существу без перьев, которое овладело только
внешними формами культуры, а по
существу в значительной доле своих инстинктов и побуждений осталось животным.